Свадьба в замке Кингсмид - Страница 30

– В-вы будете заботиться обо мне?

– Да. Не ваша вина, что вы похожи на Кору. Вы не сделали ничего такого, чтобы заслужить такую судьбу: потерять свое прошлое и оказаться в городе, где вы никого не знаете. Если вы не Кора, я клянусь, я все исправлю.

Мэри знала, что лорд Мэттисон говорит правду. Кем бы она ни оказалась, он будет о ней заботиться.

Как и говорила ей Молли.

Она высвободилась из его объятий и обхватила себя руками. Настало время, когда любая разумная женщина должна была оговорить условия. Сказать ему, что он должен будет купить ей магазин, когда она ему надоест.

Однако Мэри с удивлением обнаружила, что ей хочется совсем другого!

После всего, что произошло за этот долгий, суматошный день, ей хотелось, чтобы она действительно оказалась Корой. Чтобы она могла выйти замуж за Мэттисона и остаться с ним навсегда! Именно поэтому она позволила своим воспоминаниям вырваться на свободу. Чтобы сравнить их с тем, о чем говорил он.

Мэри опустилась в кресло.

– В-вы можете кое-что сделать для меня? – дрожащим шепотом пролепетала она.

– Все, что смогу.

– Пока мы не узнали правды, вы могли бы обращаться со мной так… как будто я Кора?

Мэри понимала, что не сможет вынести, если лорд Мэттисон станет обращаться с ней как с легкодоступным товаром. Только не теперь, когда она узнала, как сильно он способен любить.

– С огромным удовольствием, – сказал он, и на его лице появилось выражение, близкое к улыбке.

Мэри показалось, что у нее вот-вот разорвется сердце. Она склоняла его к тому, чтобы он жил в мире своей мечты, которой рано или поздно суждено разбиться вдребезги.

«Она не та женщина, которую он любил».

Это она знала уже сейчас.

Глава 6

«Иметь огромную кровать оказалось далеко не так приятно», – как думала Мэри.

Она повернулась на бок и натянула одеяло до самых ушей, удивляясь, почему ей так трудно заснуть, когда она так измотана. Когда лорд Мэттисон сказал ей, что кровать в ее распоряжении, а сам он прекрасно обойдется креслом у камина, Мэри не почувствовала ничего, кроме облегчения! Ей даже удалось изобразить на лице робкую улыбку, когда он задернул вокруг кровати бархатный полог, словно хотел убедить ее в том, что не станет ее беспокоить. Мэри уже представляла, как вытянет на мягком матрасе свои до боли уставшие ноги и сразу же погрузится в глубокий благословенный сон.

А вместо этого она не могла удержать глаза закрытыми, дольше чем на несколько секунд кряду.

Слишком темно.

Почти сразу же после того, как лорд Мэттисон задернул вокруг нее пыльные коричневые гардины, Мэри пришлось подвинуться на край кровати и немного приоткрыть их. Она затащила внутрь свою дорожную сумку, но боялась, что в такой темноте не сможет на ощупь найти в ней ночную рубашку. Было очень неудобно стоять на коленях на кровати, поверхность которой напоминала воздушный пирог. Когда ей наконец удалось с этим справиться, то вместо того, чтобы с облегчением упасть на подушки, она снова встала на колени и, прикусив нижнюю губу, стала думать, что делать с платьем. Снимая его через голову, Мэри почувствовала, каким жестким стал подол. По-хорошему она должна была бы счистить грязь, прежде чем укладываться спать. А если бы она повесила его на спинку одного из кресел перед камином, к утру платье наверняка бы высохло.

Но для этого ей нужно было выйти на территорию лорда Мэттисона.

В ночной рубашке.

Тяжело сглотнув, Мэри сложила платье и повесила его на спинку в изножье кровати, утешая себя тем, что бывают вещи и похуже, чем забрызганное в дороге платье.

Гораздо хуже. Некоторые из них она испытала на себе сегодня. Когда Мэри вспомнила, что чувствовала, стоя на незнакомом крыльце с пустым листом бумаги в руке, внутри все так сжалось, что ей пришлось обхватить себя руками.

Но на самом деле не только это заставляло ее чувствовать себя так ужасно. Было еще то страшное видение из прошлого, которое вызвал в ее памяти лорд Мэттисон. Каждый раз, когда Мэри закрывала глаза, она снова видела отца, наносящего удары ее матери.

Она резко села на кровати, чувствуя, как ее руки сжались в кулаки. Мэри всегда знала, что в ее прошлом есть что-то ужасное, о чем ее сознание отказывалось вспоминать. Но хуже, гораздо хуже была тошнотворная уверенность в том, что это не все. Она чувствовала, как что-то прячется, словно дикий зверь, свернувшийся в темноте, поджав хвост, готовое наброситься на нее, стоит лишь ей ослабить бдительность…

Мэри схватила подушку и, спрятав в нее лицо, обхватила руками колени. Если бы она могла снова оказаться в своей постели в Лондоне, с Молли с одной стороны и Китти – с другой. Они не позволили бы ей вертеться с боку на бок, не говоря уже о том, чтобы сидеть, уткнувшись носом в подушку. Но с ними она не чувствовала бы себя такой беззащитной. Даже не просыпаясь до конца, они протянули бы руки и успокоили ее, сказав, что нельзя обращать внимание на плохие сны. Теперь, без них, она так и будет смотреть невидящими глазами в темноту и никогда не посмеет заснуть. Ведь если никто ее не разбудит, она будет все глубже и глубже погружаться в кошмар, пока он полностью не поглотит ее!

Сердце Мэри билось так часто и сильно, что заставляло содрогаться все тело. Здесь, в этом незнакомом городе, она чувствовала себя совершенно беззащитной. В Лондоне с улицы всегда доносился шум, независимо от времени суток. Стук колес проезжающих по улице экипажей, крики ночных сторожей, песни подвыпивших гуляк, возвращавшихся домой. Звуки жизни.

Здесь же было тихо, как в могиле. Мэри казалось, что тишина, царившая в отеле, вступила в сговор с темнотой, чтобы задушить ее в этой бархатной гробнице.